III

С утра все были в каком-то смятённом состоянии, как и каждый раз, когда приходилось покидать школу. Но в этом году Лили была расстроена отъездом сильнее, чем обычно, ведь некоторые из её подруг были старше и уже закончили седьмой курс, а значит покидали школу навсегда, если, конечно, они не станут учителями. Да и сама она последний раз уезжает отсюда на лето, зная, что вернётся.
Студенты, конечно же радовались тому, что отдохнут, увидят родных, но уж слишком они были привязаны к своей школе. Младшие курсы уехали ещё неделю назад, пяти - и семикурсники ещё оставались в Хогвартсе на некоторое время – им надо закончить сдачу экзаменов. Только четвёртый и шестой курсы уезжали сегодня. 
Проснуться надо было намного раньше обычного, и большинство студентов не просто спали на ходу, а даже чуть не падали по дороге в Большой Зал. Завтрак прошёл как-то вяло и грустно, даже Дамблдор не смог развеселить сонных учеников, допоздна праздновавших окончание учебного года.
Кубок школы был вручён уже давно, ещё до начала экзаменов. В этом году, с весьма небольшим перевесом победил Рейвенкло. Для них это было отличным достижением, потому что они не часто побеждали в межфакультетском соревновании. Гриффиндорцы вовсе не расстроились, они даже рады были уступить им Кубок – только бы он не попал в руки слизеринцев.
Когда ученики начали мало-помалу освобождать Зал, Джеймс вдруг как будто проснулся. Он оглядел столы с волнением. Что-то тревожило его душу, он упорно не хотел смотреть направо, делая вид, что чрезвычайно сильно заинтересовался тем, что ему рассказывал Римус. Он, конечно, не был дураком и понимал прекрасно, что друг его не слушает, но знал, что лучше не обращать внимание Джеймса на такую «мелочь», а дать ему подумать, но вместе с тем не выдать его задумчивость остальным.
Лили спокойно ела, сонно глядя в тарелку и лениво переговариваясь с подругами, но душа у неё болела не меньше, чем у Джеймса. Девушка боялась того, что не увидит его так долго, что не выдержит разлуки и напишет письмо, выдав себя. Она не хотела говорить ему, что любит его, потому что боялась реакции парня. Всё- таки как бы там ни было, но она всегда относилась к нему строго. Вдруг он решит, что она над ним смеётся? А вдруг он возомнит о себе не ведь что? Вдруг испугается? Хотя больше всего, наверное, Лили боялась самого чувства, боялась самой себя. Она не знала, чего ждать от этой любви и чем она могла бы обернуться для них обоих.
И самое главное – она боялась самого слова «люблю». Сказать ЭТО ему.  Она никогда не сможет. Или сможет?…
Вдруг Лили подняла глаза и посмотрела налево. Она случайно встретилась глазами с Джеймсом. Она ничего не могла с собой поделать – абсолютно растерялась. В голове вертелась мысль: «Нельзя на него смотреть так долго. Нельзя на него ТАК смотреть. Он же всё поймёт…» Но она была не в силах отвести взгляд, равно как и он. Её «спас» случай, вернее, подружка.
-Лили? О чём ты думаешь?
-А? Я? Да нет, так, ни о чём… Просто спать охота.
-Наверное, уже пора идти?
-Да, конечно.
Несколько девушек встало из-за стола и направилось к выходу. Лили взглянула в сторону четвёрки неразлучных друзей, но взгляд её упал неудачно, так, что она посмотрела на Римуса. А посмотреть в ту сторону ещё раз – значило обернуться, а следовательно, привлечь этим внимание подруг и тем самым вызвать подозрения. Она не хотела этих шепотков, допытываний, «сердечных бесед», всё это её утомляло.
Легкий, едва заметный взгляд увидело зоркое сердце Джеймса, и он в очередной раз нашёл доказательство тому, что Она любит Римуса. Боль, никуда не уходящая, неотступно следующая за ним во все уголки замка вновь пронзила его сердце.
Вскоре Большой Зал опустел, ученики организованно направились на станцию. Все без труда расселись по вагонам. Прошло несколько минут, и поезд тронулся. Через полчаса Лили пришла в купе к подругам – до этого она беседовала с МакГонагалл, сопровождавшей студентов в этой поездке.
-Кошмар! – сказала Лили, плюхнувшись на сиденье.
-Что случилось?
-Ей-богу, все такие ленивые! Даже Римус не пришёл на собрание старост в главном вагоне!
-Да ладно тебе…
Девушки тут же продолжили свои шушуканья, которые длились с самой первой секунды, как они сели в поезд. Лили не могла их слушать, она вышла в коридор и стала смотреть в окно. Мысли тянулись длинной вереницей, как поля за окном, с той только разницей, что поля пестрели и радовались лету, а её мысли были мрачны. Сквозь стук колёс она услышала тихий и очень знакомый голос – голос Джеймса. Девушке вдруг необычайно захотелось попасть к парням в купе, чтобы только посмотреть на любимого человека. Но что, она просто так туда заявится? Надо придумать повод.

IV

Внезапно Лили вспомнила разговор с МакГонагалл несколько минут назад. Это был повод зайти, причём весьма веский. Она осторожно подошла к двери и открыла её. Сидевшие в купе парни ошарашенно уставились на девушку и резко замолчали, как будто разговор шёл о ней.
-Привет,  - бросила Лили небрежно, но вид у неё был строгий. – Римус, позволь узнать, по какой причине ты сидишь тут, в то время как ты должен находиться в вагоне старост?
-Ой, Лили, извини, я правда забыл. Пойду сейчас. Там что-то важное?
-Да нет, можешь никуда не идти. – Девушка остановилась и внимательно осмотрела сидящих. Все свои, значит, можно сказать. – Дамблдор сказал МакГонагалл, чтобы она попросила нас по возможности приехать в июле, надо помочь с какими-то делами. Директор пригласил только старост. Ещё он сказал, что те, которые получат уведомление о том, что они стали старостами школы, тоже могут приехать. Всё это, подчёркиваю, строго по желанию, но лучше бы поехать, думается мне.
-А ты сама поедешь? – Римус посмотрел на девушку серьёзно, потому как понимал, что звать просто так, погостить, Дамблдор не станет. – С чем это может быть связано, как думаешь? Уж не с тем ли, что творится уже больше пяти лет? – спросил парень чрезвычайно осторожно.
-Думаешь, Дамблдор будет заставлять учеников сражаться со взрослыми людьми, с тёмными магами? Нет, он нас слишком бережёт.
-Да, пожалуй, ты права, сражаться он нас не заставит и даже не попросит…Я, скорее всего, поеду, - Римус поспешил немного переменить тему.
-Хорошо. Дашь мне знать письмом, когда соберёшься. Пройдусь по поезду, оповещу остальных старост. Пока. – Лили махнула рукой и вышла, закрыв за собой дверь.
Едва лишь дверь успела захлопнуться, девушка прислонилась к ней спиной. Да, она была чрезвычайно тверда в разговоре, старалась смотреть только на собеседника, но взгляд её так и блуждал по всему купе, норовя остановиться на человеке, которого Лили так любила. Она прошла, как и обещала, по всему поезду, оповестив всех старост и вернулась  в своё купе. Девушки сразу стали интересоваться, где она была, но вскоре, не обнаружив в её не очень правдивом рассказе ничего интересного, они от неё отстали.
А в купе гриффиндорцев, которое Лили покинула, повисло молчание. Джеймс смотрел то на закрывшуюся дверь, то на Римуса, который с виноватым видом в свою очередь смотрел на Джеймса. Сириусу это начинало порядком надоедать. Он посмотрел на Петтигрю, который пять минут назад достал шахматы, чтобы сыграть с Римусом. Теперь же Хвост зажался в угол и тоже наблюдал за происходящим.
-Ну, и что, так и будем сидеть разглядывая друг друга и окружающие нас ДВЕРИ! – последнее слово Блэк буквально выкрикнул, обращаясь, разумеется к Джеймсу.
-Прости. – Сдержанно произнёс тот.
-Чёрт побери, Джеймс! Ты прекратишь когда-нибудь! Бог мне судья, я не хочу ссориться, но если ты будешь вести себя так, то я не знаю, что мне с тобой делать! Странный ты какой-то… Пойди, поговори с ней. Неужели я должен тебя учить?!
-Легко сказать: поговори! Что она мне обычно отвечает, когда я с ней «говорю»? Это ты у нас привык, что если захочешь, то получишь любую девушку. Потому они так быстро тебе и надоедают!
Друзья уже переходили на крик. Извечный спор – ловелас Сириус и однолюб Джеймс. Лишь в этом лучшие друзья всегда расходились. Когда они в очередной раз начинали спорить на эту тему, то лучше их было не трогать, но Петтигрю вмешался, сам не зная почему:
-Ребята, успокойтесь.  Вы ничего не добьётесь, если будете друг на друга кричать. Это НИЧЕГО не изменит.
Трое парней уставились на него и замолкли. Хвост никогда не делал таких вещей, он всегда предпочитал постоять в стороне во время самых ожесточённых боёв, а успокаивать уже поостывших друзей. На этот раз отчаянный поступок Питера спас положение. Друзья примирительно посмотрели друг на друга и пожали руки. Джеймс пробормотал что-то бессвязное и вышел из купе. Оставшиеся внутри Мародёры решили продолжить начатое, а именно – Петтигрю и Римус стали играть в шахматы, а Сириус всё это дело комментировал, что получалось у него, как всегда, забавно, недаром же он комментировал квиддичные матчи в школе. Но в целом, все вздохнули спокойно, потому что обстановку можно было разрядить только таким способом – отвлечься.
Джеймс стоял у окна и смотрел вдаль. Его мысли не были радужными, как и можно было предположить. Он рассуждал сам с собой. «Следующий год – последний. Надо что-то делать… А если я так и не смогу поговорить с ней наедине? Страшно представить… Мы уедем из школы, и никогда больше не увидимся. Что ж, у меня будет целое лето, чтобы всё это обдумать. Да, а Римусу везёт, он увидит её куда раньше меня… Они приедут в почти пустую школу…                        А что, если он ей и вправду нравится? А если и она ему нравится? Они могут рассказать друг другу об этом… они будут вместе…» Тут Джеймса уже понесло, потому как он прекрасно знал, что Римусу нравится пятикурсница с Рейвенкло.

V

Мысли его прервал какой-то звук, в ту же секунду Джеймс понял, что открывается одна из многочисленных дверей купе. Парень обернулся и увидел… Лили. Она вышла из своего купе и встала так же, как и он у окна, смотря вдаль и не замечая, что в коридоре кто-то есть.  Гриффиндорец подождал пару минут и подошёл к девушке. Она не обернулась, сразу сообразив, что возле неё стоит Джеймс. Сердцем увидела.
-Лили?
-Да?
-О чём ты думаешь?
-О жизни… И ещё о школе…
-Что ты имеешь в виду?
-Только то, что я сказала. Я часто задумывалась о том, что буду однажды ехать из школы, зная, что уже туда не вернусь. Во всяком случае, в качестве ученицы.
-Ты хочешь стать учительницей?
-Да… Я хотела… раньше. Всё изменилось.
Джеймс понимал, что девушка хотела сказать. «Тёмные времена». Они начались не так давно, хотя Лорд Волдеморт начал свои ужасные дела уже пять лет назад, и теперь всё магическое сообщество было как нельзя более встревожено. Как истинного гриффиндорца, Джеймса весьма сильно волновало происходящее, и Лили, похоже, тоже не была чужда этих мыслей.
-И что ты намерена делать? Кем теперь планируешь стать? – Он зря спросил. Потому что знал ответ. Потому что по-другому и быть не могло.
-Аврором. А ты? – Лили повернулась и посмотрела на него. Она тоже всё понимала. Девушка посмотрела прямо в глаза Джеймсу, но поспешила отвести взгляд, чтобы не выдать себя.
-Тоже. – Джеймс впервые за весь разговор не спросил, а ответил. И также как и она, он не выдержал, не смог смотреть ей в глаза долго. Но разница была в том, что он боялся не раскрытия своих мыслей, а острой боли, пронзавшей его сердце, которое понимало (хотя в сущности, глубоко ошибалось), что Лили его не любит. – Знаешь, я тоже пару раз думал: как это будет – последний раз уезжать из школы, зная, что многих ты уже не увидишь НИКОГДА в своей жизни…- Джеймс сделал сильное ударение на слове «никогда».
-Да… Ты прав, но всё зависит от тебя. – Она улыбнулась немного лукаво. – Впереди ещё целый год, чтобы исправить ошибки и сделать то, что не успел сделать за шесть предыдущих лет.
Эти слова прозвучали для парня так, как будто кто-то провёл ногтём по стеклу. Он вздрогнул и посмотрел на Лили – та смотрела на него чуть исподлобья и улыбалась какой-то заразительной улыбкой. Не дожидаясь его ответа, девушка открыла дверь купе и вошла внутрь, оставив Джеймса один на один со своими мыслями.
«Что бы это могло значить? Эти слова… Что она имела в виду? Почему она так странно улыбалась?» Парень ещё много о чём думал, но всё-таки не понял, что хотела ему сказать Лили. Влюблённые слепы. Даже порой слишком.
Войдя в купе, девушка осмотрела подруг, но ей было совершенно не интересно, что они скажут о том, что она так часто и не надолго уходит.
-К кому ты всё бегаешь?
-Ни к кому. Я – староста, поэтому мне надо следить за порядком и вообще… у меня много дел. – Она много врала. И какой бы хорошей её не считали, какой бы хорошей она не была, Лили врала очень много, потому что у неё не было настоящих подруг. А этим болтушкам нельзя доверять. «Как же повезло Джеймсу, что у него есть такие верные друзья»! Как это часто бывает, глубокая задумчивость началась с одной простой мысли.
-Как скажешь. – Подружки всегда принимали на веру то, что говорила Лили, но не очень-то ценили такое её качество, как неразговорчивость, если разговор касался парней. Многие девушки отмечали, что мисс Эванс всегда могла поддержать беседу, дать совет, с молодыми людьми общалась так же просто, как с девушками, как  будто ей не было разницы, кто перед ней. Эти «болтушки» даже не могли допустить, что это так и есть.
Скоро они подъехали к Лондону. Ученики стали собираться и готовиться к выходу. Когда Хогвартс-Экспресс наконец-то остановился у платформы 9 и ¾, то все разом высыпали в коридор вагона. Джеймс обернулся и в толпе учеников увидел Лили, которая в этот момент смотрела на него. Девушка улыбнулась и кивнула ему. Но тут толпа отделила их и он потерял её из виду. Не увидел он любимую и на перроне.
И вот, все ученики разъехались по своим домам, кто в очень далёкую страну, кто – в какое-нибудь место Великобритании,  а кто – в свой дом в Лондоне. Сириус уже тогда жил у Джеймса, потому как не мог переносить свою помешанную на чистоте крови мать и прочих «благородных» родственников. Лили вернулась к своим обожаемым родителям и вредной сестре Петунье. Но на этот раз всё будет по-другому. Юной студентке Хогвартса уже исполнилось 17 лет, поэтому она могла колдовать вне школы. Также она сдала тест на трансгрессию.  Девушка знала: этим летом сестра не будет её так сильно доставать.